— Да. Мы приехали несколько минут… — Джейн вдруг осеклась, устремив взгляд на черный «Мерседес». И на вышедшего из него человека. — А ему-то какого черта здесь надо?

— Он предупреждал, что вы так скажете, — заметил Джуревич.

Энтони Сансоне направился прямо к ним — полы его черного пальто развевались на ветру. Он коротко кивнул Джейн в знак приветствия, однако по ее виду можно было судить, что его присутствие здесь вовсе не желательно. Затем он перевел взгляд на Мауру.

— Тело уже видели?

Она кивнула.

— Вчера вечером.

— Думаете, мы имеем дело с тем же убийцей?

— Что значит «мы»? — резко вмешалась Джейн. — Не знала, что вы служите в правоохранительных органах, господин Сансоне.

Он посмотрел на нее как ни в чем не бывало.

— Я не собираюсь вам мешать.

— Это место преступления. И вам нельзя здесь находиться.

— Полагаю, округ Ченанго не входит в вашу юрисдикцию. Главный здесь детектив Джуревич.

Джейн посмотрела на Джуревича.

— Это вы ему разрешили?

Джуревич пожал плечами.

— Наши криминалисты тут уже поработали. Так что он вполне может составить нам компанию.

— Значит, у нас тут что-то вроде экскурсии.

— Вопрос решен в департаменте шерифа, по особому запросу.

Джуревич взглянул на Сансоне, хранившего полное спокойствие.

— Мы только зря теряем время, — заметил Сансоне. — Думаю, нам всем хотелось бы поскорее укрыться от ветра.

— Детектив! — обратилась к Джуревичу Джейн.

— Если у вас есть возражения, — сказал Джуревич, явно недовольный тем, что оказался меж двух огней, — можете обратиться в министерство юстиции. А теперь, с вашего позволения, давайте пройдем в дом, пока мы все тут не окоченели.

И он поднялся по ступеням на крыльцо, Сансоне — за ним.

Джейн направилась следом. Ворча себе под нос:

— Интересно, кто же ему покровительствует?

— Спроси об этом лучше его самого, — сказала Маура и направилась вверх по лестнице.

Джуревич уже отпер входную дверь, и Маура прошла в дом следом за мужчинами. Внутри, как ей показалось, было лишь немного теплее, чем снаружи, зато здесь, по крайней мере, они могли укрыться от ветра. Джейн вошла вслед за нею и закрыла за собой дверь. После сверкающего снега глазам Мауры пришлось некоторое время привыкать к царившему в доме сумраку. Заглянув через дверной проем в переднюю, она разглядела задрапированную мебель и тускло отсвечивающий деревянный пол. Через окна в комнату проникал бледный зимний свет, наполняя ее серыми тенями.

Джуревич указал на подножие лестницы.

— Так не видно, но с помощью люминола на ступеньках и в прихожей удалось разглядеть пятна крови — их тут хоть отбавляй. Похоже, перед уходом он прибрал за собой, поэтому следы обуви практически неразличимы.

— Вы весь дом обошли с люминолом? — поинтересовалась Джейн.

— С люминолом, ультрафиолетовым спектрометром и попеременным освещением. Все комнаты обследовали. Там, за той дверью, кухня со столовой. А за гостиной — кабинет. Кроме размытых следов обуви в прихожей, на первом этаже нет больше ничего интересного. — Он посмотрел на лестницу. — Все произошло наверху.

— Вы говорили, дом пустовал, — заметил Сансоне. — И как же убийца сюда проник? Следы взлома были?

— Нет, сэр. Окна были закрыты наглухо. И та женщина, агент по продаже недвижимости, божится, что и входные двери всегда запирает за собой, когда уходит.

— У кого есть ключ?

— У нее, понятно. Потом, она уверяет, что всегда хранит его у себя в кабинете.

— Замок старый?

— Да бог его знает. Может, лет двадцать назад врезали.

— Полагаю, у хозяйки тоже ключ имеется.

— Она не была в Пьюрити уже несколько лет. Слыхал, живет теперь где-то в Европе. А связаться с ней нет возможности. — Джуревич кивнул на задрапированную мебель. — Все покрыто слоем пыли в палец толщиной. Сами поглядите, здесь давненько никто не живет. Жаль, конечно. Дом-то крепкий, еще лет сто простоит, и надо же, пустует. Смотритель заглядывает сюда раз в месяц проверить, все ли в порядке. Он-то и нашел тело. Заметил на подъездной аллее машину, которую Сара Пармли взяла напрокат, а после увидел, что входная дверь открыта.

— Смотрителя проверяли? — спросила Джейн.

— Он вне подозрений.

— Почему же?

— Ну, во-первых, ему семьдесят один год. Во-вторых, он только три недели как из больницы. После операции на предстательной железе. — Джуревич посмотрел на Сансоне. — Вот что ждет нас, мужчин.

— Итак, у нас несколько вопросов, на которые нет ответов, — подытожил Сансоне. — Кто открыл входную дверь? И прежде всего — зачем сюда приезжала жертва?

— Дом ведь продается, — заметила Маура. — Так, может, она увидела объявление. И заехала из любопытства.

— Послушайте, все это догадки, — возразил Джуревич. — Мы уже сто раз это обсуждали, но так и не выяснили, зачем ее сюда занесло.

— Расскажите подробнее о Саре Пармли, — попросил Сансоне.

— Она выросла в Пьюрити. Здесь же закончила школу. Но, как и большинство ее сверстников, ничего путного для себя в смысле работы тут не нашла, вот и перебралась в Калифорнию. А сюда приехала только из-за смерти своей тетки.

— От чего та умерла?

— А, несчастный случай. Упала с лестницы и свернула себе шею. Так что Сара прилетала на похороны. Остановилась в мотеле, за городом, и съехала оттуда в тот же день, после похорон. Тогда же ее последний раз и видели. А потом смотритель наткнулся на ее машину в субботу. — Детектив глянул на лестницу. — Сейчас покажу ту комнату.

И Джуревич двинулся по лестнице наверх. Но на полпути остановился и указал на стену.

— Это мы заметили раньше всего остального, — сказал он. — Крест, вот здесь. Такие же знаки он вырезал у нее на теле. Нарисовано вроде как красным мелом.

Маура присмотрелась к знаку, и у нее тут же похолодели пальцы, хотя руки были в перчатках.

— Перевернутый крест.

— Там, наверху, есть еще, — сообщил Джуревич. — Видимо-невидимо.

Поднимаясь на лестничную площадку второго этажа, они видели на стене все новые и новые кресты. Сначала их было немного. А дальше их число увеличивалось — словно толпища злобных паразитов. И чем ближе к дверному проему, тем больше их было.

— Дальше и того хлеще, — предупредил Джуревич.

Услышав его слова, Маура замешкалась перед входом в комнату. Она не решалась войти даже после того, как все уже прошли в дверь, и так и стояла на пороге, собираясь с духом в предчувствии того, что ожидало в комнате.

Наконец она переступила порог — и оказалась в камере пыток.

Нет, внимание ее привлекла не огромная высохшая лужа крови на полу — а отпечатки рук на всех стенах, словно целый сонм заблудших душ оставил свои кровавые следы, проходя по этой комнате.

— Все отпечатки от одной руки, — уточнил Джуревич. — Одна ладонь, один рисунок. Не думаю, что наш убийца был настолько глуп, чтобы самому наследить. — Он взглянул на Джейн. — Держу пари, все это он проделал кистью руки Сары Пармли. Той самой, что нашлась там у вас на месте преступления.

— Господи, — проговорила Джейн. — Он использовал ее руку вместо штемпеля.

«А кровь — вместо чернил», — подумала Маура, осматривая стены комнаты. Сколько же времени провел он в этой комнате, макая кисть руки в лужу крови и прикладывая ее к стене, точно ребенок — игрушечный штампик? Тут она обратила взгляд на одну из стен — на надпись, заляпанную отпечатками окровавленной руки. Она подошла ближе, приглядываясь к словам, тянущимся по всей стене. Написаны они были по-латыни — три слова, повторявшиеся снова и снова. Маура читала их, обводя глазами всю комнату: они складывались в одну непрерывную линию, пролегавшую даже через углы, как змея, сомкнувшаяся в плотное кольцо вокруг них.

До Мауры вдруг дошел их смысл, и она отпрянула, почувствовав, как ее до мозга костей пронзило холодом.